Название: "Да святится имя твоё".
Автор: Alexis.
Персонажи: Драко Малфой, Блейз Забини, другой персонаж(придуманный).
Ограничения: абсолютно никаких.

- Драко, что за письмо? – полезла с расспросами мопсоподобная Пэнси.
- Сам не знаю! – буркнул Малфой, - отстань уже от меня, Паркинсон.
Но на самом деле он уже понимал, кто автор этого письма. В душе он был доволен собой. Так по-гадски он ещё никогда не поступал. Конечно, в него влюблялись девушки. Он был чертовски популярен среди представительниц прекрасного пола. Но ТАК в него ещё не влюблялись. Он ухмыльнулся и посмотрел на Блейза, который наблюдал за своим однокурсником.
- Что там такое? Почему ты так счастлив, как слон после купания? – поинтересовался Забини, обратив взгляд своих холодных глаз на маленький конвертик с нежно-голубой печатью.
- О, мой друг, тебе не понять моего счастья, – протянул слизеринец.
- Дашь прочитать?
- Ну, я не знаю. Смотря, что там написано. Сначала прочитаю я!
- Ну, это понятно, – усмехнулся Забини.
- Ладно, я пойду читать, - сказал Малфой, поднялся со своего любимого темно-зелёного кресла и ушёл в спальню старосты.
Там он судорожно порвал конверт и увидел пергамент, исписанный знакомым витиеватым почерком:

«Здравствуй. Как ты? Может хорошо, а может плохо… Я рада, если с тобой всё в порядке. Храни тебя Господь. Не понимаю, зачем я это пишу. Ты ведь Принц Слизерина, а я всего лишь хрупкая девушка, которую ты никогда не полюбишь. Ты никого не любишь, я никогда не стану исключением из этого правила. Ты похож на идеальную ледяную статую. Тебя не просто любят: тебя обожают. К тебе относятся либо со слепой ненавистью, либо с грандиозной любовью. Третьего чувства не существует. Некоторые готовы тебе даже поклоняться, как древнему идолу. Я не отношусь к их числу. Я любила тебя простым искренним чувством без надежды на взаимность. Даже сейчас, когда моё мучение кончилось, я смотрю на тебя с грустной улыбкой. Никогда не появится ненависть к тебе. Только если к себе, и то вряд ли. В том, что мы абсолютно разные, никто не виноват. Сама судьба так распорядилось, значит, не может быть иначе.

     А знаешь, как я тебя любила? Я помнила все твои взгляды, случайно обращенные на меня. И наблюдала за всеми твоими движениями. Я помню нашу первую встречу. Ты заходил в замок, положив свои холёные руки в карманы. Бросался презренными взглядами на всех. С тобой почему-то не было обычной свиты. Подойдя к лестнице, ты остановился и посмотрел в сторону Большого зала. Наши взгляды встретились. Ты ухмыльнулся и пошёл дальше. Я же стояла со своими однокурсницами, слушала их разговор о модных вещах и парнях. Тот вызывающий взгляд навсегда остался в моей памяти. Своей вальяжной походкой ты вошёл в мою жизнь. Также ты и вышел…

     Я не забывала и уроки, которые были вместе с твоим факультетом. Я сидела с подругами и громко хохотала на каждую шутку, сказанную тобой. И тогда ты меня не заметил. Ты развалился на скамейке около Блейза Забини и ядовито комментировал любые сплетни, которые гуляли по школе. После уроков ты обычно шёл гулять. Я следовала за тобой, как тень за своим хозяином. Представляешь, каково было мне видеть, как ты целуешься с очередной кокеткой? Я бежала, вся в слезах, в свою спальню и проклинала тебя. Была на грани безумия, бросала книги в дверь и напивалась до одури. Ходила в обнимку с разными парнями, но бросала на тебя мутные взгляды. Я сбегала с уроков, чтоб ходить по всему замку и искать возможность столкнуться с тобой. Как-то раз я увидела тебя в коридоре в урочное время. Ты заигрывал с Пэнси Паркинсон и обнимал её. Увидев вас, я пробормотала ничего не значащие фразы и убежала к себе. Я рыдала и не могла успокоиться. Когда девочки спрашивали, что со мной, я просто орала на них. Но они не виноваты в твоей любвеобильности.

      Мне было абсолютно всё равно, что подумают обо мне. Я готова была закричать на весь замок, что люблю тебя. Но, увы! Таких, как я, не один десяток. Ты наверняка уже привык к клятвам и объяснением в чувствах. Ты, как наркотик, легко завоёвываешь. И от тебя трудно отвыкнуть. Как болезнь, от которой нет таблеток и прививок. Вылечиться можно только своими силами. Только вид у этой болезни шикарный: платиновые волосы и поразительные серые глаза. Одета она в дорогие вещи темно-зелёного с серебром цвета. Значок старосты и вышивка со змеей отлично смотрятся на этом одеянии. Эта болезнь ходит с самой крутой компанией, получает от родителей много денег на карманные расходы и является капитаном слизеринской команды по квиддичу.

      Наверно, ты сейчас материшься. Я сравнила тебя с такими отвратительными вещами. Хотя самое отвратительное – это ты сам. Не подумай: я не со зла так написала. Просто я видела девушек, которые чуть не сходили с ума по тебе и резали себе вены. Пойми наконец-то: нельзя играть чувствами. Это не по-человечески. Хотя про какую человечность можно говорить, если твоя семья предана Тому-чьё-имя-нельзя-называть? Ты сам будешь пожирателем и не остановишься не перед чем. Несколько разбитых сердец тебе не помеха. Но когда тебя, как  надоевшую собаку, пнут и выскажут все гадости на свете, ты поймёшь. Но бывает лучше это, чем неизвестность.

     Ты не можешь знать, как я мучалась перед тем, как всё высказать тебе. Я ходила, как затравленный зверёк, и всё думала, думала. Только не о тебе… О себе. Ты ведь, как стальной. Ты не поддаешься влиянию извне. Тебе наплевать на мнение других. А я умею чувствовать, я не кукла. Я помню тот вечер, когда я написала тебе письмо с признанием. Был холодный дождь, но светило солнце. Уже появилась радуга, а дождь всё лил и лил. Всё это казалось искусственным, как романс о высоких чувствах, спетый равнодушным человеком. Я посмотрела в окно: на улице бегали девушки, смеялись и радовались крупным каплям дождя. Парни спешили в замок. Некоторые любовные парочки сидели, обнявшись на берегу озера и клялись друг другу в вечной любви. Ты целовался с какой-то блондинкой, которая была старше. Когда дождь полил сильнее, ты взял её на руки и понёс в замок. Она махала всем знакомым, кто был на вашем пути, и прижималась к тебе. А слизеринцы шли сзади, как модели по подиуму, и обсуждали остальных.

Я смотрела, как зачарованная, на эту картинку. Но потом вернулась к пергаменту с пером. Минут пять глядела на него, не отрываясь. Не знала, как начать. Поняла, и тогда появилось  пылкое красноречие. Я строчила то, что приходило в голову. Писала всё, что чувствовала. Оторвалась и посмотрела: получилось типичное любовное письмо. Ну и ладно! Я отправила. У меня дрожали руки. Не могла соображать. Я лежала на полу и не двигалась. Боялась встать. От осознания того, что я сделала, болела голова.

Ты воспринял эту новость, как и обычно, с фирменной ухмылкой на лице. Раз ты столкнулся со мной в коридоре и ничего не сказал. Лишь подмигнул и хлопнул по пятой точке. Я дала тебе пощёчину, ты рассмеялся и ушёл. Я излила душу в письме, а ты промолчал. Хотя на кого мне полагаться? Ты  лишь эгоистичный кусок дерьма, который я любила больше, чем своих родителей. Я знала, что ни к чему хорошему это не приведёт. Только боль, бессонница, слёзы и постоянные истерики. Но не до такой же степени!

А теперь всё! Я переболела тобой. Я сама стала лучше. Раньше я не замечала, как поступала с теми, кто любит. Я часто вспоминаю тебя. Ты был эгоистом, ты им и остался. Надеюсь, что появится такая девушка, которая перевоспитает тебя. А сейчас… Желаю тебе счастья. От любви осталась лишь светлая грусть. Хочу вычеркнуть тебя из своей жизни этим письмом. Заканчиваю любимой фразой. Да святится имя твоё!
Переболевшая тобой.
Раз и навсегда…»

Он закончил читать. Сердце упало куда-то вниз. Он ожидал очередного признания в любви… Драко усмехнулся и вспомнил её лицо. Она была симпатичной девушкой, но сильно простой для него, не умеющей скрывать свои чувства. Ещё раз перечитал письмо. Последние слова поразили его. «Да святится имя твоё! Что значит?» - подумал он, поморщившись, как от зубной боли, и пригладив свои волосы. Малфой упал на мягкую кровать и закрыл глаза. В дверь постучались.
-Заходи, Забини! – крикнул слизеринец.
Из-за двери показался Блейз. Махнув рукой, он быстро прошёл и сел на кровать.
- Ну что там за письмо? Опять та особо написала? – поинтересовался с серьёзным видом он.
Драко лишь молча протянул письмо, не открывая глаз. Забини читал. Его лицо было невозмутимо. При последних словах его брови поднялись, но ничего он не сказал. Слизеринец покачал головой и поправил свой галстук изумрудного цвета.
- А девчонка-то права! «Да святится имя твоё» - процитировал Блейз и оставил своего приятеля одного в комнате.
А Драко так и лежал с закрытыми глазами, вспоминая последние слова своего однокурсника...